Правая нога в востроносом велюровом сапоге цвета глины вытянулась вперед и раскачивалась на пятке, как камыш на ветру. Второй сапожок уткнулся в землю, смяв нос, и служил подпоркой седалища. Дорогие сапожки, но истертые вусмерть, подошвы плотной кожи менялись не одну провинцию. На колене трико прилипло немного мусора, раздавленная травинка. Куртка, тоже не дешевая когда-то, играла бесчисленными складками, ремешками и бубенцами. Менестрель настраивал мандолину, бросая взгляд то на руки, то на колки. Струна пробовала голос, выше, ниже, распевалась как певец в коридорах оперы. И вот он встрепенулся, перехватил инструмент удобнее, качнув ремешками куртки, шкодливо глянул исподлобья, и сделал первый перебор. В звуке угадалась мелодия, но вспыхнув, тут же задребезжала и смолкла, дразня надеждой на продолжение. Менестрель снова улыбнулся, как ребенок, который ждет хлопка спрятанной им петарды, выплюнул одними губами невидимую крупинку и заиграл.
Веселая мелодия, прошитая нитью щемящих сердце нот. Она напоминала о браваде солдат марширующих на смерть. Там были и женские приветствия, и слезы о погибших. Какие пустяки, когда такая веселая война. И пьяные крики, и крики птиц над зловонным полем.
К менестрелю подошла дама в бардовом, почти черном бархатном платье с талией под самой грудью. Голова замотана белой тканью, на голове длинный, узкий черный колпак. Бледное неподвижное лицо и огромные блестящие глаза. Она услышала. Ее взгляд уходил сквозь подвижное лицо менестреля под копной соломенных волос. Музыка заводилась как в лихорадке, ноты стали истерично кричать, струны дребезжали и лопались. И в порыве крика мандолины, менестрель легко вскочил, крутанув в воздухе инструментом и с махом ударил им об угол стены. Брызги щепок, унылое «бдеееем», свист струны в воздухе.
Менестрель размял затекшую ногу и затопал прочь. А дама стояла и слушала.
автор suavik