ПРЕЦЕДЕНТ
Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников. Д.Галифакс
Локки как раз заканчивал расчет по переустановке радикалов, когда его заставил вздрогнуть зуммер тревоги. Быстро, как мог только среагировать уроженец радиоактивных миров Веги, Локки нажал на отбой и включил монитор, соединяющий терминал с центром координации Геллы. Была ночь. Но Локки для отдыха хватало двух часов в стандартные земные сутки, — веганцы, с их коротким сроком жизни не тратили время на сон.
На экране возникло усталое лицо Ипсилона Шкловски, координатора Гелланской колонии. Он улыбнулся Локки одними губами и произнёс:
— Буди…
Локки не заставил друга повторять два раза и отправился поднимать с постелей оставшийся экипаж спасательной капсулы «Пастер». Собственно, экипаж состоял всего из трех человек, — самого Локки Рами, ядерщика с Веги, Апуати Хевисайд, ассимтотистки-навигатора с колоний Сатурна и Сулеймана Хафиза, коммодора, землянина.
Коммодора будить не пришлось. С помощью своего эмпатического дара он на расстоянии почувствовал тревогу Локки и скинул с себя сон вместе с легким одеялом, после чего быстро привел себя в порядок и вместе с Локки отправился к Апуати.
Для того, чтобы вывести Апуати из состояния сна или транса без дестабилизации психики и требовался эмпат или львиная доза медикаментов. Апуати, как все ассимтотистки, страдала острыми приступами клаустрофобии, и, если, отрывая глаза, видела стены и потолок, могла чисто инстинктивно совершить прыжок в открытое пространство. В колонии Сатурна были даже две специальных галереи, приспособленных к этой особенности ассимтотисток. На Гелле, которая была фермерской планетой-океаном с плавучими островами-общинами, такого, конечно, не было. А коммодору не хотелось бы увидеть свою ассимтотистку, захлебывающуюся в пучине вод… Поэтому, встав перед дверью в комнату Апуати, коммодор своим сознанием как бы нежно прикоснулся к мятежному сознанию Апуати, мягко вызывая его на разговор. Медленно пробуждаясь ото сна, навигатор, уже голосом попросила минутку на то, чтобы собраться…
— Собственно… — замялся координатор, пряча глаза от представшего перед ним экипажа капсулы «Пастер», — Не было необходимости так быстро, но… Словом, я не хочу, чтобы на Гелле об этом узнали. Слухи, подозрения… Но нам очень, очень нужны кредиты!!!
Коммодор поднял бровь. В эмоциях руководителя колонии Геллы была такая сумятица, что он предпочитал не встревать в разговор. Какое-то чувство гадливости одновременно с надеждой и острое желание скорее покончить с неприятным разговором…
— Я… — продолжал Ипсилон, — Коли уж он потерпел бедствие на территории нашей юрисдикции… Ну не могли же мы оставить его умирать!!! А он — беглец! И вот парадокс, мы спасли его для того, чтобы его убили… Вы можете не согласиться, это ваше право… Но Харон — очень богатая планета. Мы не можем себе позволить иметь его во врагах. Хотя… в друзьях тоже неприятно…
— Да что случилось? — первой не выдержала Апуати.
— Я хотел вас попросить доставить на территорию юрисдикции Харона их государственного преступника, Рихарда Фрая. Для публичной казни. Согласно их законодательству…
Экипаж «Пастера» переглянулся.
— Мы — спасатели, а не конвоиры, — сухо выразил общую мысль старший по званию, — Это невозможно ни по этическим, ни чисто по габаритным соображениям. Спасибо за все, что вы для нас сделали! Разрешите откланяться. Отпуск был хорош, но нам следует вернуться на Землю.
— Вы опять не так поняли!!! — глаза Ипсилона Шкловски молили, — Я знаю, что «Пастер» — медицинский корабль!!! И я знаю, что в нем место только для троих человек!!! Но этот случай уникален и с ним можете справиться только вы. Рихард Фрай с Харона.
Сулл и Апуати посмотрели на Локки. Тот поднял черные очи горе, копаясь в поистине бездонной, феноменальной своей памяти. Потом Локки взглянул в лицо коммодору и тот понял, что они влипли.
Харон был единственной землеподобной планетой в сложной системе Кастора в созвездии Близнецов. От основных космических трасс он находился на отшибе, к тому же навигация была сильно затруднена в условиях постоянно меняющегося поля гравитации сложной системы двойной звезды. Казалось бы, к чему колонизировать этот труднодоступный мир?! Но и Кастор-1 и Кастор-2 были желтыми звездами, почти точь-в-точь такими же, как и Солнце. В их сложной системе то и дело образовывались и разрушались планеты… Но те, которые сохраняли какое-то подобие сложной вихляющейся орбиты, были просто неистощимо богаты тяжелыми металлами. И первая волна разработчиков этих ресурсов не могла не заметить планету, в последствии названную Хароном. Орбита Харона относительно двух солнц была стабильна! Но… гравитация на Хароне стабилизации не подлежала. Огромное, в одиннадцать раз большее, чем Земля, небесное тело испускало гравитационные волны в режиме колебаний жидкого ядра. То есть, на Хароне были места, где атмосфера давила удушливо и беспощадно, а были места, где атмосферу сносило в открытый космос, чтобы, проходя через афелий Кастора-2, вернуть ее на надлежащее место… Сначала колония на Хароне представляла собой огромный передвижной остров, чутко следовавший за веяниями ветра, которым правило что-то вроде секты метеорологов. Но потом, когда танталовые и вольфрамовые рудники стали приносить гигантские прибыли, на Харон потянулась здоровая эмигрантская волна, — период так называемой танталовой лихорадки. Кислорода в атмосфере хватало, земные растения быстро вытеснили хилые эндемичные виды, воды — четыре океана, постоянно меняющих границы, единственное, что не устраивало людей, — это постоянно меняющаяся гравитация и атмосферное давление. Но люди не были бы людьми, если бы за десять поколений не справились бы с этой проблемой! У нынешних аборигенов Харона была кожа, способная противостоять как давлению в сотни атмосфер, так и космическому вакууму. С гравитацией было сложнее, — кровь закипала при 8g, но, природа не терпит пустоты, — всякий харонец мог рефлекторно останавливать свой метаболизм, и, как бы впадать в гравитационную спячку. Выходили из спячки, когда гравитация становилась ниже порога человеческой чувствительности. В остальном это были вполне нормальные люди, добрые и открытые для общения. Эта их доброта-то и привела триста лет назад Харон к крупнейшему в его истории кризису. Напомним, Харон был очень большой планетой, запрета на эмиграцию не выносил никогда, люди, занимающиеся разработкой танталовых рудников, оседали на нем в свое удовольствие и обзаводились семьями. Появились игорные дома, развлекательные центры, впоследствии школы, больницы, научные центры по изучению гравитации и многое другое. Но если игорный бизнес окупал себя сам, то на содержание всего остального требовалось взимать кредиты с трудоспособного населения. Спешно созданное правительство тогда впервые столкнулось с проблемой налогообложения. До сих пор было известны две системы. Первая упрощенная — подушная, когда каждый платит строго определенную сумму в государственную казну. Причем, государство не говорит, откуда брать эти кредиты, платят все одинаково: и владелец казино, зарабатывающий в день до сотни кредитов прибыли и его новорожденный сын, ничего не зарабатывающий, и рудокоп, содержащий семью из четырех человек. Это приводит простой народ к недовольству. Вторая система налогообложения сложнее — налоги взимаются как процент от прибыли, тут владелец казино находится в проигрышном положении по сравнению со своим сыном, да и с какой стати он должен отдавать львиную долю своей прибыли государству, от которого не видел ничего хорошего? В муниципальных больницах он не лечится, на науку ему плевать с большой колокольни! Составлялись липовые отчеты, прибыли скрывались. Естественно, уже через десять лет Харон загнал себя в экономическую яму! Удаленность от большинства развитых планет сыграла нехорошую шутку. Чиновники, обязанные следить за соблюдением налогового законодательства коррумпировались со скоростью, достойной изменению гравитации жидкого ядра Харона. Работающее население обнищало, что привело и к потери прибыли тех, кто вращал экономические рычаги власти. В казино перестали ходить, в удачу перестали верить, а тут еще свалилась одна чудовищная напасть! Недавно открытый танталовый рудник такой чистоты на одном из астероидов вблизи Кастора-1 вдруг начал приносить такие бабки, что туда рвануло половина рудокопов Харона! Планета на неко
торое время получила экономическую передышку, завелись кредиты, но… опять же налоги предпочитали не платить. И тут случилось это. До сих пор не понятная никому и до конца не изученная танталовая лепра. В крови у части рудокопов, разрабатывавших этот рудник, были обнаружены эндемичные паразиты со страшной силой потребляющие гемоглобин. Взрослые сильные мужчины валились, как институтки, со страшной анемией. Причем, надо отметить, не все. Заболело где-то треть от того количества, которое разрабатывало рудник. Поэтому, наперво, болезнь казалась несерьезной. Рудокопов вернули на Харон в специализированных барокамерах и принялись исследовать. Меры предосторожности применялись все. Но ничего не помогло. Заболело около трети исследователей, часть жен и детей, контакторов с детьми и женами. По какому принципу распространяется болезнь, не понимал никто. В сущности, это так же, как и земная проказа, большинство имеет к ней врожденный иммунитет, но остальным достаточно пройти мимо прокаженного, и болезнь их настигнет. Танталовые паразиты как-то преобразовывали атомную структуру барокамер и сверхпрочную кожу харонцев и проникали в кровь. Самое интересное, что ни один из инопланетников не заболел, видимо, играл роль какой-то специфический Харонский фактор. Напомним, харонцы были добрыми людьми. Все кредиты, собранные за то время, пошли на создание искусственного спутника Харона со специализированным танталовым лепрозорием. Болезнь не была побеждена, но она была сметена с лица Харона. Лепрозорий существовал и сейчас. А тогда Харон оказался в таком экономическом кризисе, что правительство было вынуждено пойти на крайние меры. Было произведено соединение налогового и уголовного законодательства. Предприниматель, допустивший ошибку в заполнении налоговой декларации, карался смертью. Так же как и чиновник, вина в коррумпировании которого была доказана. Причем, казнью публичной и очень жестокой. Налоговое законодательство преподавалось в школах, начиная с первого класса. Система налогообложения стала настолько сложной, что во всех ее перипетиях мог разобраться только урожденный харонец, впитывающий ее с молоком матери. Только таким образом Харон выбрался из кризиса. Сейчас он был очень богатой планетой. Добыча тантала и вольфрама была полностью автоматизирована. Потомки бывших рудокопов были состоятельными людьми. Налоговое законодательство соблюдалось неукоснительно. За сто восемьдесят лет Зихард Фрай был первым, кто нарушил закон. Или первым, кто на таком нарушении попался.
— В чём его обвиняют? — коротко спросил Сулл.
— До конца не ясно, — пожал плечами координатор Геллы, — Вроде, в неуплате танталового налога на содержание лепрозория. То есть, налог-то он заплатил, а вот его партнер…
— То есть, его казнят за то, — удивился Локки, — Что его партнер не уплатил налог? А почему тогда не партнера?
— Тут очень заковыристо получилось, — опустил глаза Ипсилон, стараясь не смотреть на коммодора Хафиза, — Его партнер — Земля.
Апуати и Локки посмотрели на своего командира. Тот пожал плечами.
— Не удивлён, — сказал он, — С какого это перепугу моей планете платить налог на содержания танталового лепрозория, если она вне юрисдикции Харона? Почему ж господин Фрай не подумал об этом раньше, когда заключал с ней партнерское соглашение?
— У господина Фрая четыре очень прибыльных рудника на астероидах. Естественно, после казни они отойдут правительству Харона. Но, кроме того, у господина Фрая собственный медицинский центр по изучению танталовой лепры. Работать харонцы там, как вы понимаете, не могут. Там работали врачи-земляне. Очень дорогой передвижной центр. Земляне ведь не приспособлены к изменению гравитации и атмосферного давления…
— Ни фига себе! — присвистнул Локки, — И его еще хотят казнить за неуплату танталового налога! Да он больше вложил в это дело, чем они все, вместе взятые!
— Закон суров, — резюмировал коммодор, — Но это закон. А Земля не будет защищать господина Фрая? Что ей стоит выплатить свою долю? Ведь фактически центр находится на территории Харона.
— А юридически — на Земле. Там и была уплачена своя доля налогов. Причем, очень большой налог с прибыли, — в этом году было запатентовано лекарство по восстановлению белых кровяных телец в условиях повышенной силы тяжести. Опытная разработка дала такие результаты, что… Прибыль огромна. Земля, наоборот, ждет от Фрая погашения части налога. Но там законодательство не так сурово. Он может объявить себя банкротом, — ему будет предоставлено убежище, между Землей и Хароном нет соглашения на выдачу преступников. А результаты работы центра, конечно, заграбастает Земное правительство…
— А ему плевать с высокой колокольни на танталовую лепру, — продолжил мысль коммодор, — Работы центра будут вестись в ином, более прибыльном направлении.
— А центр — это целиком и полностью инициатива господина Фрая. Его отец умер в лепрозории. Там же сейчас содержится и брат. Кредиты семьи Фрай формально пойдут на погашение налоговой задолженности, но центр изначально был создан на кредиты Фрая! Он лично затратил восемь лет жизни на то, чтоб выбрать и привести с Земли ученых, работающих в этом направлении. Да они у него как сыр в масле катались! Их семьи обогатились на три поколения вперед. И вот, вы должны доставить господина Фрая к месту казни.
— Один вопрос, — Апуати уставилась на Ипсилона своими огромными, прозрачными, как вода, глазами, — Как он вообще здесь очутился? Бежал с Харона? Почему он не защищает себя сам?
— А вот об этом, я думаю, вам нужно поговорить с ним самим, — координатор Геллы сделал отмашку рукой, и дверь распахнулась.
Государственный преступник Харона Рихард Фрай был приземист и крепок, как все, кто постоянно испытывает жесткие нагрузки. Чересчур длинные руки безвольно свисали ниже коленей, — очевидно, удлиненные передние конечности — тоже следствие переменной силы тяжести — иногда удобнее четыре точки опоры. Но в крупных глазах цвета грозового неба читалась такая воля и неугасимая жажда жизни, что, казалось, в этом человеке жили одни глаза.
— Мне не имеет смысл себя защищать, — сказал он глубоким, проникновенным голосом, — Вы правильно сказали: закон суров, но это закон. Я не подумал, что Земля откажется уплатить свою долю на Хароне. И я не намерен кормить Землю на то, в чем нуждается Харон. Я приму казнь. Но прежде мне б хотелось посетить Землю.
— Всем бы хотелось посетить Землю, — потянул коммодор, — Хотите плюнуть ей в океаны?
— Не надо шутить, — вскинул подбородок господин Фрай, — Я — богатый человек. Все мои кредиты, к которым тянутся и Харон и Земля, со мной. Их хватит на основание еще одного медицинского центра. Да того же самого, только под другим названием. Но владельцем юридически будет считаться другой человек. Не харонец. Законы Харона действуют только по отношению к харонцам. И не Земля. Я понял, что это важно. На Земле не так сложно, как на Хароне, и …, ну , словом, часть кредитов пойдёт на издержки по переименованию… и… ну, чтобы этого никто не заметил…
— Я валяюсь! — воскликнул Локки, — Вы сбежали на Землю, чтобы дать взятку?!!!
— Я… — видно, что слова давались харонцу с трудом, — Ах, ну да! Официальный перелет до Земли занимает два года. А у меня нет этих двух лет! Но я с Харона, я могу останавливать метаболизм, я прикупил акции почтового субпространственного. Вообще-то люди не могут, но харонцы уже вроде бы и не люди.
— Понятно, — снова потянул коммодор «Пастера» — Значит, как Мюнхаузен на ядре, через субпространство. Почему же план дал сбой? Почему вы здесь, а не на Земле?
— Да опять сглупил, так же как и с налогами. Релятивистская физика никогда не была моей сильной стороной… Почтовый не рассчитан на дополнительную инерционность. Короче, энергии хватило только до сюда. Очнулся в океане. У нас четыре океана, но ваш лучше, вода держит, напрягаться не надо. А наша кожа, ну вы знаете, она способна изменять силы натяжения… Через два дня на меня вышел крейсер рейнджеров Геллы. Я уже умирал от жажды. Ваш океан все-таки не пресноводный. А через полчаса обо мне было сообщено на Харон. Теперь Харон требует моей выдачи. Только капсула, способная прыгать через сингулярность, способна помочь мне осуществить мой план. Помогите, пожалуйста. Негоже людям жить в лепрозории, если есть надежда вернуть им родину…Я понимаю, что у них все условия. Но в иллюминаторы они видят Харон. Другого такого нет. Я хочу умереть на Хароне.
Локки и Апуати переглянулись. Все любили свои родины, хоть эти родины, подчас очень жестоко с ними обходились.
— Ладно! — подвел итог Сулейман Хафиз, — Летим на Землю. Знаю я там одного жука. Только на переговоры пойдем вместе. Земля на юридических заморочках не одну собаку съела!
— Неужели, правда, в энергетических блоках? — Апуати даже прикрыла рот ладошкой, ужасаясь.
— Да не беспокойтесь Вы за меня! — воскликнул Рихард Фрай, государственный преступник, — Я впаду в спячку еще в проходе атмосферы Геллы. Испытано уже!
— Все-таки живой человек, — покачала головой отличница-навигатор, — И не страшно Вам?
— Что мне вакуум? — усмехнулся господин Фрай, — Что мне разогрев обшивки? А видали ль Вы, как, вспениваясь и клубясь, поднимается лава из озера Химер на Хароне, когда гравитация спадает до нулевой отметки, а Кастор-2 в зените?!! О! Феерическое зрелище… Видишь его за секунду до спячки и не можешь забыть… Я обязательно увижу это перед смертью!
Все заняли свои места. Преступника сдали в багаж. Спасательная капсула «Пастер» взяла курс на родину коммодора Сулеймана Хафиза и прародину всего свободного человечества….
Землей правила её величество Статистика. У Статистики были свои приближенные и слуги, которые истолковывали ее законы. А также всякие юридические казусы. В кабинете одного из них сейчас и сидел Сулейман Хафиз в обществе чиновника объединённого космофлота.
-Что-то вы подзадержались на этой Гелле, — начальство покачивало головой, одновременно перебирая лежащие на столе бумаги, — С водорослью, вроде бы, все нормально? Уже получен положительный отзыв от Шкловски. Кредиты, потраченные на ваш полет, не прогорели, чтоб там Сатурн не говорил. Кстати, они требуют возвращения Хевисайт!
— Вернете? — спросил коммодор, потому что эмоции начальства не прощупывались… Земля не лыком шита, начальство, так же, как и эмпаты, было взращено искусственно, на его эмоции влиять было невозможно.
— А подумаем! — начальство хлопнуло себя по коленям, — Кто они такие, этот Сатурн, чтобы диктовать нам свою волю?!! И за Улей спасибо, хотя… Это ведь была ваша личная инициатива, коммодор Хафиз? Кредиты они перечислили, но выразили протест. Что вы там вытворили, на Денебе, а?
Коммодор пожал плечами. Не будешь же объяснять начальству, что жизни экипажа спасательной капсулы «Пастер» висели на волоске, когда те были в юрисдикции Денебского Улья…
— Ваша капсула — одна из лучших, — коммодор удостоился похвалы, — Да что там, самая лучшая! Отдать Хевисайт сейчас, — вам придется подыскивать ей замену на два года, не меньше! А если она родит девочку, да знаю я, какие там дебильные законы, в кольцах Сатурна, мы её вообще больше не получим. Так что, с Сатурном мы еще повоюем!
— Кстати, о законах, — довольный тем, что начальство само подняло эту тему, встрял в монолог Сулейман Хафиз, — Вы знаете о прецеденте Харона?
— Кто ж о нем не знает?!! — начальство позволило себе улыбнуться, — Но ведь Фрай, так, кажется, его зовут, пропал? А нет преступника — нет и преступления! Пусть Харон хоть танталом изойдет, а исследовательский центр теперь наш! И не стоил нам ни одного кредита! Перевезем оборудование и яйцеголовых на Землю, пусть и трудятся по месту прописки! А то чего это мы будем вкладывать свои кровные в их прокаженных! У них на то собственных хватает!
Коммодора покоробило.
— А если Фрай объявится?
— Но пока-то не объявился! Хотя… тогда мы можем забрать только земных граждан… После признания вины Фрая и казни. Оборудование и научные разработки отойдут Харону, поскольку принадлежали Фраю, а Фрай имеет харонское гражданство. Довольно неприятный юридический казус.
Коммодор понял, что продолжать не имеет смысла. Его родине были нужны кредиты и научные разработки. Как и всем. Кредиты были нужны всем. Но кое-кого мало волновали научные разработки…
В кабинете психологического корректора сидела Апуати. Всю стену просторного помещения занимал терминал. Чиновник снимал показания с детектора психического состояния ассимтотистки…
— Ой, молодец, — воскликнул он, потирая руки, — 0, 95 от стабилизации… Да Вам практически не надо тратиться на восстановление! Все Ваши заработанные кредиты отойдут Вам. Ну, не считая доли Сатурна и Земли…
— Да, — улыбнулась Апуати, — И доли эти — львиные…
— Государство нас практически обкрадывает! — хохотнул чиновник, — И на что идут наши кровные?
— На что?
— А не знаю, на что! — припечатал чиновник, — так, вот еще одну энцефалограммочку и готово!
На этих словах в помещение зашел коммодор Хафиз.
Обратный перелет на Харон предполагалось сделать в два прыжка. Господин Фрай, государственный преступник Харона, опять был сдан в багаж. Апуати заняла свое место в навигаторском отсеке… Стартовали, не раздумывая.
— Право, не знаю, — обратился коммодор Хафиз к единственному своему дееспособному на данный момент подчиненному, — Выгорит ли сделка…
— Я бы особенно не надеялся, — ответил Локки, — А мужика жалко! Может, возьмем его с собой? Места ему не надо, кредитов у него — пол Геллы купить можно!
— А ты согласился бы скитаться меж звезд, зная, что никогда не увидишь Вегу?
— Не сравнивай! — обиделся Локки, — Вега — центр вселенной! Она в сердце моём. Я увижу её из любой точки галактики…
— А знать, что никогда не ступишь на родную землю?
— Да… Тут ты прав, командир. Там у меня семья. Я в любой момент могу умереть, ты знаешь. Да и ты в любой момент можешь умереть. И Ати… Но в каждом из нас все-таки живет надежда увидеть перед смертью родину. А у него… Обреченность. Если он сбежит, он обречен никогда не увидеть свой Харон. Что же такое в нем, в этом Хароне?
— А вот прилетим и увидим! — усмехнулся Сулл.
На Гелле совершили дозаправку ядерного топлива и сделали по уколу антидота от облучения, исходящего от Локки. Об этом забывать было нельзя.
— Имеет ли смысл спрашивать, — обратился Сулл к Рихарду Фраю, государственному преступнику, — Хотите ли вы вернуться для казни?
— Не имеет, — ответил преступник одними губами. Взгляд его был устремлён вдаль, к Харону.
— Ати, девочка, — позвал коммодор, — Ты нужна нам. Господин Фрай, не могли бы Вы указать на стереопанели координаты Вашего танталового лепрозория?
Апуати подошла, напряженно вглядываясь в коммодора. Она еще не понимала, что он задумал.
— Нет, зачем? — промолвила она, — Я вполне смогу доставить нас и на двигающийся остров, где находится медицинский центр… Нам там будет вполне безопасно, там же работают земляне…
— Да на территории лепрозория нам тоже будет безопасно, — ухмыльнулся Сулл, — Если господин Фрай будет пребывать в спячке в безвоздушном пространстве…
Еще не понимая, что задумал коммодор Хафиз, Апуати и Рихард Фрай подошли к стереопанели…
Танталовый лепрозорий на искусственном спутнике Харона напомнил Апуати её родину. Те же бесконечные коридоры, сверкающие белизной стены, стерильная чистота и строгая функциональность. Единственным отличием было то, что из каждого иллюминатора бил в глаза ослепительный свет двойного светила. Кастор-2 восходил, Кастор-1 выходил из области затмения Харона. Сам Харон, голубой жемчужиной сиял в пересечении лучей двух желтых солнц. Была видна легкая дымка атмосферы, следовавшая за ближайшим солнцем, подобно ребенку, ласково держащемуся за руку матери. Антрацитами сверкали мириады астероидов, на каждом из которых велись работы по добыче руды…Красиво…
Больных было не много или они попрятались в свои кельи… Те, которых видел экипаж «Пастера» не производили впечатление безнадежных, — просто очень усталые изможденные люди, передвигающиеся с трудом. Не смотря на то, что Харон не забыл о своих детях, у них было все, но это все было автоматизировано. Автоматы ухаживали за людьми… Ах, да, не всё у них было. У них не было родины.
Апуати, Локки и Сулл подошли к терминалу и вызвали Харон на связь.
На той стороне линии возникло серьезное лицо представителя властей. Увидев, откуда поступил сигнал, властьпредержащий удивленно вскинул брови.
— Спутник номер один? — спросил он
— С вами на связи экипаж спасательной капсулы «Пастер» — решительно сказал Сулл, — Я полагаю, мы находимся на территории юрисдикции Харона?
— Вы?!! — на том конце замялись, — Со спутника…Да, конечно, на территории… А что вы там делаете?!!
— На Геллу поступил сигнал о выдаче государственного преступника Рихарда Фрая. Мы доставили его вам.
— На спутник?!! Вот там его и оставьте!!! И даже в мыслях не держите возвращать его нам теперь!!! Гелла у нас еще потанцует… Ничего лучше придумать не могли… То есть, юридически Фрай еще жив… Но на спутнике… Он больше не дееспособен.
— Минуточку, — прервал гневный монолог коммодор, — Фрай жив. Но он — не на спутнике. Он — в вакууме на орбите. Мы, как люди, не являющиеся урожденными харонцами, не можем быть не носителями ни распространителями болезни. То есть, вы, в любой момент можете принять нас и на Хароне. Вместе с господином Фраем, конечно.
— И чего вы ждёте?!! — так было сделано официальное приглашение…
Двигающийся остров мчался, пытаясь поспеть за постоянно ускользающим тяготением. Теплые водяные пары с пряными запахами каких-то местных испарений, приятно ласкали кожу. На западе величественно заходил Кастор-2. Отблески лавы высвечивали линию горизонта яркими красками, обрамляя закат в причудливую паутину… Двенадцать присяжных сидело на скамье под открытым небом, все, как один приземистые и длиннорукие. Толпы местного народа прибыла со всех концов Харона только для того, чтобы наблюдать за невиданным в истории юридическим процессом…
Рихард Фрай, государственный преступник, не смотрел на них. Не смотрел он и на ампулу с ядом, лежащую в изысканном бюваре на столе судьи. Его взгляд был устремлён на запад, где, как было известно, находилось озеро Химер.
— По делу Харон против Фрая вызывается свидетель защиты, коммодор Сулейман Хафиз, гражданин Земли.
— Возражаю, Ваша Честь, — подал голос обвинитель, — Законы Харона обязательны только для Харона. Землянин не может свидетельствовать на стороне харонца.
— Я, Сулейман Хафиз, — повысил голос коммодор, — Гражданин Земли, принимаю к сведению законодательство Харона и на территории его юрисдикции клянусь следовать его законам. Это вас удовлетворит?
— Протест отклонен, — сказал судья, — Продолжайте, коммодор.
— Как гражданин Земли, я имею право свидетельствовать с ее стороны. Земля, безусловно, была обязана заплатить танталовый налог.
— Вы не совсем вникли в наши законы. Юридически Земля не является частью Харона и ничего не обязана…
— Нет, я говорю не по закону, а по истинному положению вещей. Создался прецедент, в котором моя родина играет не лучшую роль, а господин Фрай, к сожалению, был не в состоянии осознать всю глубину ловушки, в которую его загнали обстоятельства. Земля выплатила налог!
Все присутствующие переглянулись и зашушукались. Судья призвал к порядку.
— То есть? Где кредиты-то?
— Вы забыли о разнице во времени между Землёй и Хароном, — коммодор улыбнулся, — Официально кредиты должны поступить на счет Харона через четыре года с момента заполнения налоговой декларации!!!
Присяжные переглянулись…
— Это не приемлемо. Через четыре года возможная прибыль превысила бы проценты на удержание танталового налога.
— Вот и мы так подумали! — хлопнул в ладоши коммодор, — Поэтому и решили привезти их лично. Они сейчас на счету Спутника номер один. Это ведь юрисдикция Харона?
— Ну… да!
— Так идите и возьмите! Я, как официальный представитель Земли, даю вам все юридические гарантии.
Секретарь быстро связалась по терминалу с танталовым лепрозорием, потом что-то сказала на ухо судье.
— Знаете, — замялся судья, — Это первый в истории Харона прецедент, когда Харон не может воспользоваться своим правом… Танталовый налог признан уплаченным. Фрай оправдан! Но, из-за задержки со временем уплаты, он лишается право распоряжаться медицинским центром, на котором мы сейчас все находимся. Центр переходит в распоряжение правительства Харона.
— Предоставьте слово оправданному, — вдруг сказал Рихард Фрай, законопослушный гражданин Харона.
— Предоставляю!
— Вы не можете лишить меня того, что мне не принадлежит, — улыбнулся харонец, — Один из самых главных законов Харона — возможность совершения договора дарения. Медицинский центр вот уже четыре года как принадлежит экипажу спасательной капсулы «Пастер», господам Хафизу, Рами и Хевисайд. А я — всего лишь исполнительный директор. Да, такое возможно, господа, когда совершаешь скачки через сингулярность. Сделка была совершена на Земле, все документы я могу предоставить в Ваше распоряжение в любой момент. Что касается меня, я буду вместе с Хароном!
Ни слова не говоря, судья встал, запахнулся в мантию, коротко кивнул и объявил заседание суда закрытым.
Прецедент был исчерпан…
— Мы теперь богаты, командир, — сказал Локки, усаживаясь в шезлонг рядом с загорающими под теплым Гелланским солнцем, Дельтой Тельца, Суллом и Апуати, — Как распорядимся кредитами?
— А никак! — ухмыльнулся Сулл, — Мы все равно не можем жить на Хароне, а центр приносит прибыль только там. И что, тебе не нравится твоя работа?
— А Фрай теперь может вести свои дела, — задумчиво промолвила Апуати, — Не опасаясь разборок между Землей и Хароном. Как же он угодил из огня да в полымя! И продолжать исследования в том плане, в каком хочет.
— И наука ему впредь, — доверяй, но проверяй!
— И нам кредиты с прибылей капают.
Ах, кредиты, кредиты, -подумал про себя Сулейман Хафиз, коммодор спасательной капсулы «Пастер», — Хорошая вещь, кредиты… Но разве на кредиты можно купить мне семью, которая бы меня понимала? Или свободу для Ати? Или два-три года жизни для Локки? А если нет… да зачем тогда вообще нужны они, эти кредиты!!!
Автор Шахразада